Направленность: Слэш
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Впоследствии я узнал, что он приезжал к Нике в колонию. Я только отделывался сопливыми письмами, а он к ней приезжал. И не говорил мне. И она мне не говорила.
Получается, что мы пригрели заблудшую девчонку и чуть ли не сделали ее своей дочерью. Хм. Что я только что подумал?..
Твою мать.
Зачем ему это было нужно? Я не знаю. Он всегда делал, что хотел. Рания вела себя также, и в этом они были очень похожи.
Вот уж из кого получилась бы лучшая версия семейки. Из нас получилось черте что.
На второй их концерт, через месяц после того, когда Морок играл Give it to me, я пришел уже раздраженным и немного пьяным. Я сидел и дулся на углу дивана, ни с кем не разговаривая. Я еще не простил его за букет. Вообще, в эти дни напряжение между нами было такое, что хоть спичку подноси — разнесет все к чертям.
Спичку подносить я не хотел, свечку держать тоже не хотел. Хотел только, чтоб все стало легче и проще, как было с самого начала.
Я ничего не знал об этом парне. Да, я знал, что он играет в рок-группе, делает татуировки и ставит пирсинг, вроде бы знал, где он живет, и знал, что его изнасиловал в детстве отчим. Но больше не знал ничего. Не знал, когда у него день рождения и сколько ему лет, что он любит, а что не любит, не знал, как он собрал свою группу, не знал, что ему снится. Потому что он больше мне не снился. Я видел всех других во сне, изредка, но Морока не видел.
Я стал хотеть его, вот что. Я стал хотеть его, но совершенно не знал его. Даже не был уверен, стоит ли к нему подобраться и спросить: ну, может, мы могли бы… Потрахаться? Начать встречаться?
Зачем тогда, в задницу тебя, был букет?
Я уже жалел, что пришел сегодня на концерт. Жалел и мучился, а Морок отдавал последние наставления, не обращая на мой мрачный вид никакого внимания.
Морок достал две сумки и отдал их парням. Сегодня он позаботился о концертном наряде каждого.
Когда пришло время, они выползли на сцену, одетые все… В черные шорты и длинные, двубортные черные пиджаки на голое тело. Даже Рания, но она оставила пару пуговиц, тогда как парни распахнули пиджаки и принялись за свои музыкальные дела. Я смотрел на Морока, он, видимо, почувствовал мой взгляд и подарил шальную улыбку.
«Я точно тебя трахну», подумал я. Но когда, когда, когда.
И скорее никогда.
Почему я не владею такой же способностью, как у него, и не могу стать Ранией, которую он любит?
Почему я остаюсь собой, и тот факт, что я — это я, так меня мучит? А Морок — это он, всегда он, какую бы форму ни принимал, в какое бы тело ни влезал. Он — это он, и мне никогда не забрать у него это: его идентичность, его тайные, скрытые от всего желания, его суть. Он может сколько угодно говорить о боли, по пьяни или так, но не пьяный он менее откровенный, он просто болтает чушь, делает глупые вещи, попадает в неприятности. Веселый. Нахальный. Мудак.
Он выделывал на сцене такие штуки, что у меня начинала кипеть кровь в жилах. Я хотел подойти к нему, заправить влажные волосы за уши, а потом забраться руками под полы пиджака и ощутить тревожное биение его сердца.
Иногда я все еще спал с Ранией, но любил я вовсе не ее. Не ее.
Она тоже была хороша в тот вечер. Они сыграли кавер Quietly немцев Guano Apes, и Рания была хороша как никогда. Да, они были детьми гранджа и чего-то еще. Секса, насилия, желания уничтожать и всепоглощающей тоски.
Quietly
Спокойно
We arrive
Мы сближаемся…
My insecurity is so soft to you
Моя незащищенность — такое счастье для тебя…
You can`t let me breathe in
Ты не даёшь мне сделать вдох…
We are falling in too deep
Мы падаем так глубоко,
I`m dying in your open mouth
Я умираю в твоём открытом рту…
Далее они сыграли свой обычный набор, и Морок представил свою новую песню, под названием «Неизбежность». Соль-мажор, как он потом сказал мне. Всё — на острие, тянущая мелодия, нервная в сердцевине, болезненная по своей сути.
Не говори того, чего не знаешь
На каком из пути-дорог
Тебе попадется бог
Чтоб стать тобой или тебя распять
Чтобы спать с тобой или тебя возвысить
Не говори того, чего не знаешь
Ты еще спишь, и неизбежность сидит на хвосте
На каком из пути-дорог
Спрятан бог, что может тебя убить
Они вымотались, и я тоже. Пока они переодевались, я думал над песней. Она тянула на хит, и я угадал. Ее скоро возьмут в ротацию на радио.
Затем Морок напишет еще две песни — «Кости», «Оборотень» — и они начнут колесить по стране с концертами. И я буду рваться с ними. Но этого я еще не знал. Я не знал ничего.
В тот вечер мы поехали на машине Ганди (он единственный, у кого были права) по ночному городу. Забились вшестером как сардины в банке, Морок держал ерзающую у него на коленях Ранию. Я сказал, что не люблю быть посередине, давай поменяемся.
— Ты не любишь быть посередине? — спросил он с усмешкой.
И что он имел в виду, интересно? Секс втроем?
Март уже вступал в свои права, но подмерзшие лужицы еще крепко держали в себе зиму. Свет фар и звезды отражались в них, схваченные, словно бы вода пыталась запомнить то, что ей непонятно. Я пытался запомнить этот вечер.
Остановились на набережной и долго пялились на воду, перекрикиваясь и пересмеиваясь. Мой шарф размотался и упал в грязь, Морок, не заметив, наступил на него и прошелся по нему.
— Блядь, Морок! Почему ты вечно так, а?
Он только поднял брови, развернулся и пошел к машине.
Прокатавшись довольно долго по городу, потом припарковались в одном из дворов на Марата и пошли в бар, где заказали по огромному коктейлю. Я выпил пару литературных «Зинаид Гиппиус», к которым воспылал нежной любовью: к резкому, кисловатому вкусу и свежей веточке розмарина для занюхивания и украшения. Коктейль стал моим любимым, и я всегда его заказывал, когда мы бывали в этом баре.
Мы выходили толпой курить на улицу, кто-то должен был оставаться внутри, чтоб следить за вещами, и чтоб никто из других полуночных заблудших алкашей не начал шариться по карманам в поисках кошельков и мобильников. Чаще оставался я, затем выходил курить один. Но мне это надоело, и я понадеялся, что, может, Морок притормозит. Но нет, он выперся со всеми. Когда до меня дошло, прошло минут десять. Мы были такие пьяные, что нам не было холодно: стояли и болтали с другими посетителями бара.
Но я был зол и стал орать на Морока. Орал, что он делает всё черте как, что он невнимательный и инфантильный, что… О чем я только не орал. А он подошел ко мне вплотную и произнес очень тихо:
— Заткнись. Просто заткнись.
— А то что? — в ярости спросил я.
— Ничего. — раздалось усталое в ответ.
Рания подошла к нам и улыбнулась:
— Может, поцелуетесь уже наконец?
Я отпрянул от Морока, зашел внутрь бара, схватил куртку и вышел из бара, не оборачиваясь и не прощаясь.
Шел я быстро, но он догнал меня, будучи все также без одежды — в начале холодного марта. Мы стояли под фонарем, светившим на в макушки, и пар нашего дыхания облачками полз вверх.
— Что с тобой происходит? — спросил Морок.
— А сам как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос, — Она ведь права. Прочитай-ка между строк. Если дойдет.
— В чем права?
— Нет, не доходит. Я был неправ, всё бесполезно. — я махнул рукой, развернулся и пошел вперед.
— Алекс! — позвал он и поймал меня за плечо.
— Не трогай меня! — рявкнул я и вывернулся.
— Алекс!
— Иди ты к черту! — сказал я, но уже тише. Я остановился, тяжело дыша. Воззрился на него: он совсем дурак или прикидывается?
— Ты совсем ничего не понимаешь, да? — спросил я еле слышно, — Для тебя это так легко?
— Легко — что?
— Просто взять и прислать букет цветов парню. Платить за него вечно везде.
— Я так для друзей делаю.
— Делать для него что-то. Делать очень много. Для тебя так легко, да? Делать, не отдавая себе отчет? Не отдавая отчет, что может чувствовать этот долбанный объект одаривания?
— Объект одаривания — это ты?
— Ой, блять, соображай уже! — сказал я, — Ты же не тупой, интеллект у тебя хороший, всё заебись. Почему ты ведешь себя как придурок-то?
Он взял меня за плечи и прислонился лбом к моему.
— Тихо, — сказал он, — Тихо.
— Я тебя хочу, — сказал я так тихо, как мог, — Я тебя так хочу, что меня мутит от желания.
Морок молчал.
— Я тебя видеть не могу, козел, — невпопад сказал я.
— Я знаю, — откликнулся он через секунду.
— Что знаешь?
— Знаю всё.
— Ой, заткнись, — сказал я и опять развернулся, чтоб уходить. Он опять меня поймал.
— Я тебя сейчас ударю, — пробормотал я, а сердце хотело выпрыгнуть из глотки. Морок схватил меня за плечи, прижал к себе и быстро поцеловал. Я замер и не двигался с места.
— Ну? — спросил он, — Этого достаточно?
— Нет, — сказал я, — Нет, не достаточно. Ты придуриваешься.
Тогда он поцеловал меня еще. И еще. И ночь, невольный свидетель, стояла над нами, ждала чего-то. Наверное, взрыва или смерти. Наверное, окончания всего этого. Но было только начало, и пока еще оно длилось.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Впоследствии я узнал, что он приезжал к Нике в колонию. Я только отделывался сопливыми письмами, а он к ней приезжал. И не говорил мне. И она мне не говорила.
Получается, что мы пригрели заблудшую девчонку и чуть ли не сделали ее своей дочерью. Хм. Что я только что подумал?..
Твою мать.
Зачем ему это было нужно? Я не знаю. Он всегда делал, что хотел. Рания вела себя также, и в этом они были очень похожи.
Вот уж из кого получилась бы лучшая версия семейки. Из нас получилось черте что.
На второй их концерт, через месяц после того, когда Морок играл Give it to me, я пришел уже раздраженным и немного пьяным. Я сидел и дулся на углу дивана, ни с кем не разговаривая. Я еще не простил его за букет. Вообще, в эти дни напряжение между нами было такое, что хоть спичку подноси — разнесет все к чертям.
Спичку подносить я не хотел, свечку держать тоже не хотел. Хотел только, чтоб все стало легче и проще, как было с самого начала.
Я ничего не знал об этом парне. Да, я знал, что он играет в рок-группе, делает татуировки и ставит пирсинг, вроде бы знал, где он живет, и знал, что его изнасиловал в детстве отчим. Но больше не знал ничего. Не знал, когда у него день рождения и сколько ему лет, что он любит, а что не любит, не знал, как он собрал свою группу, не знал, что ему снится. Потому что он больше мне не снился. Я видел всех других во сне, изредка, но Морока не видел.
Я стал хотеть его, вот что. Я стал хотеть его, но совершенно не знал его. Даже не был уверен, стоит ли к нему подобраться и спросить: ну, может, мы могли бы… Потрахаться? Начать встречаться?
Зачем тогда, в задницу тебя, был букет?
Я уже жалел, что пришел сегодня на концерт. Жалел и мучился, а Морок отдавал последние наставления, не обращая на мой мрачный вид никакого внимания.
Морок достал две сумки и отдал их парням. Сегодня он позаботился о концертном наряде каждого.
Когда пришло время, они выползли на сцену, одетые все… В черные шорты и длинные, двубортные черные пиджаки на голое тело. Даже Рания, но она оставила пару пуговиц, тогда как парни распахнули пиджаки и принялись за свои музыкальные дела. Я смотрел на Морока, он, видимо, почувствовал мой взгляд и подарил шальную улыбку.
«Я точно тебя трахну», подумал я. Но когда, когда, когда.
И скорее никогда.
Почему я не владею такой же способностью, как у него, и не могу стать Ранией, которую он любит?
Почему я остаюсь собой, и тот факт, что я — это я, так меня мучит? А Морок — это он, всегда он, какую бы форму ни принимал, в какое бы тело ни влезал. Он — это он, и мне никогда не забрать у него это: его идентичность, его тайные, скрытые от всего желания, его суть. Он может сколько угодно говорить о боли, по пьяни или так, но не пьяный он менее откровенный, он просто болтает чушь, делает глупые вещи, попадает в неприятности. Веселый. Нахальный. Мудак.
Он выделывал на сцене такие штуки, что у меня начинала кипеть кровь в жилах. Я хотел подойти к нему, заправить влажные волосы за уши, а потом забраться руками под полы пиджака и ощутить тревожное биение его сердца.
Иногда я все еще спал с Ранией, но любил я вовсе не ее. Не ее.
Она тоже была хороша в тот вечер. Они сыграли кавер Quietly немцев Guano Apes, и Рания была хороша как никогда. Да, они были детьми гранджа и чего-то еще. Секса, насилия, желания уничтожать и всепоглощающей тоски.
Quietly
Спокойно
We arrive
Мы сближаемся…
My insecurity is so soft to you
Моя незащищенность — такое счастье для тебя…
You can`t let me breathe in
Ты не даёшь мне сделать вдох…
We are falling in too deep
Мы падаем так глубоко,
I`m dying in your open mouth
Я умираю в твоём открытом рту…
Далее они сыграли свой обычный набор, и Морок представил свою новую песню, под названием «Неизбежность». Соль-мажор, как он потом сказал мне. Всё — на острие, тянущая мелодия, нервная в сердцевине, болезненная по своей сути.
Не говори того, чего не знаешь
На каком из пути-дорог
Тебе попадется бог
Чтоб стать тобой или тебя распять
Чтобы спать с тобой или тебя возвысить
Не говори того, чего не знаешь
Ты еще спишь, и неизбежность сидит на хвосте
На каком из пути-дорог
Спрятан бог, что может тебя убить
Они вымотались, и я тоже. Пока они переодевались, я думал над песней. Она тянула на хит, и я угадал. Ее скоро возьмут в ротацию на радио.
Затем Морок напишет еще две песни — «Кости», «Оборотень» — и они начнут колесить по стране с концертами. И я буду рваться с ними. Но этого я еще не знал. Я не знал ничего.
В тот вечер мы поехали на машине Ганди (он единственный, у кого были права) по ночному городу. Забились вшестером как сардины в банке, Морок держал ерзающую у него на коленях Ранию. Я сказал, что не люблю быть посередине, давай поменяемся.
— Ты не любишь быть посередине? — спросил он с усмешкой.
И что он имел в виду, интересно? Секс втроем?
Март уже вступал в свои права, но подмерзшие лужицы еще крепко держали в себе зиму. Свет фар и звезды отражались в них, схваченные, словно бы вода пыталась запомнить то, что ей непонятно. Я пытался запомнить этот вечер.
Остановились на набережной и долго пялились на воду, перекрикиваясь и пересмеиваясь. Мой шарф размотался и упал в грязь, Морок, не заметив, наступил на него и прошелся по нему.
— Блядь, Морок! Почему ты вечно так, а?
Он только поднял брови, развернулся и пошел к машине.
Прокатавшись довольно долго по городу, потом припарковались в одном из дворов на Марата и пошли в бар, где заказали по огромному коктейлю. Я выпил пару литературных «Зинаид Гиппиус», к которым воспылал нежной любовью: к резкому, кисловатому вкусу и свежей веточке розмарина для занюхивания и украшения. Коктейль стал моим любимым, и я всегда его заказывал, когда мы бывали в этом баре.
Мы выходили толпой курить на улицу, кто-то должен был оставаться внутри, чтоб следить за вещами, и чтоб никто из других полуночных заблудших алкашей не начал шариться по карманам в поисках кошельков и мобильников. Чаще оставался я, затем выходил курить один. Но мне это надоело, и я понадеялся, что, может, Морок притормозит. Но нет, он выперся со всеми. Когда до меня дошло, прошло минут десять. Мы были такие пьяные, что нам не было холодно: стояли и болтали с другими посетителями бара.
Но я был зол и стал орать на Морока. Орал, что он делает всё черте как, что он невнимательный и инфантильный, что… О чем я только не орал. А он подошел ко мне вплотную и произнес очень тихо:
— Заткнись. Просто заткнись.
— А то что? — в ярости спросил я.
— Ничего. — раздалось усталое в ответ.
Рания подошла к нам и улыбнулась:
— Может, поцелуетесь уже наконец?
Я отпрянул от Морока, зашел внутрь бара, схватил куртку и вышел из бара, не оборачиваясь и не прощаясь.
Шел я быстро, но он догнал меня, будучи все также без одежды — в начале холодного марта. Мы стояли под фонарем, светившим на в макушки, и пар нашего дыхания облачками полз вверх.
— Что с тобой происходит? — спросил Морок.
— А сам как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос, — Она ведь права. Прочитай-ка между строк. Если дойдет.
— В чем права?
— Нет, не доходит. Я был неправ, всё бесполезно. — я махнул рукой, развернулся и пошел вперед.
— Алекс! — позвал он и поймал меня за плечо.
— Не трогай меня! — рявкнул я и вывернулся.
— Алекс!
— Иди ты к черту! — сказал я, но уже тише. Я остановился, тяжело дыша. Воззрился на него: он совсем дурак или прикидывается?
— Ты совсем ничего не понимаешь, да? — спросил я еле слышно, — Для тебя это так легко?
— Легко — что?
— Просто взять и прислать букет цветов парню. Платить за него вечно везде.
— Я так для друзей делаю.
— Делать для него что-то. Делать очень много. Для тебя так легко, да? Делать, не отдавая себе отчет? Не отдавая отчет, что может чувствовать этот долбанный объект одаривания?
— Объект одаривания — это ты?
— Ой, блять, соображай уже! — сказал я, — Ты же не тупой, интеллект у тебя хороший, всё заебись. Почему ты ведешь себя как придурок-то?
Он взял меня за плечи и прислонился лбом к моему.
— Тихо, — сказал он, — Тихо.
— Я тебя хочу, — сказал я так тихо, как мог, — Я тебя так хочу, что меня мутит от желания.
Морок молчал.
— Я тебя видеть не могу, козел, — невпопад сказал я.
— Я знаю, — откликнулся он через секунду.
— Что знаешь?
— Знаю всё.
— Ой, заткнись, — сказал я и опять развернулся, чтоб уходить. Он опять меня поймал.
— Я тебя сейчас ударю, — пробормотал я, а сердце хотело выпрыгнуть из глотки. Морок схватил меня за плечи, прижал к себе и быстро поцеловал. Я замер и не двигался с места.
— Ну? — спросил он, — Этого достаточно?
— Нет, — сказал я, — Нет, не достаточно. Ты придуриваешься.
Тогда он поцеловал меня еще. И еще. И ночь, невольный свидетель, стояла над нами, ждала чего-то. Наверное, взрыва или смерти. Наверное, окончания всего этого. Но было только начало, и пока еще оно длилось.
@темы: другое, крестовый поход неудачника