Направленность: Слэш
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Кристально ясное понимание одиночества — оно приходит, когда уже всё случилось. Когда уже ничего не изменить. С меня содрали заживо кожу, но я живу, чувствую, пою. Люблю.
Пишу какую-то фигню, которую приказал Андрей Валентинович. На поверку это оказалось очень сложно. Написать о нем. Написать о них всех. Так сложно, что мне нужно отдышаться перед одним словом. Кончик ручки рвет листок и оставляет маленькую синюю кляксу. У меня все пальцы испачканы в чернилах. Бумага всё стерпит. И рукописи не горят.
Сожги мою жизнь, как ты сжег и свою.
Давай, Морок. Надень на меня мешок и задуши меня. Я всё еще жду тебя, моя спина — ждет. Но ты больше не явишься. Больше никогда не явишься. Даже во сне.
***
Я пошел за ним тогда. А как я мог иначе?.. Узнал в толпе и хотел добраться до него, набить ему морду. По совершенно нелепой причине. Он как раз свернул на Восьмую линию, хотел прошмыгнуть во двор, но я ему не дал. Подбежал и толкнул сзади. Он, не ожидавший такого, споткнулся на месте и полетел с очень сочным возгласом вниз, расставив руки. Я засмеялся.
— Твою мать, ты придурок? — спросил Морок, приподнявшись на руках и уставившись на меня.
Я пожал плечами и усмехнулся. Господи, он существует. Этот парень существует. Я не схожу с ума.
— Ты чеканулся? — снова спросил он. Я подошел ближе и подал ладонь, чтоб он поднялся.
Он начал отряхиваться от снега и грязи.
— Ты говорить вообще умеешь?
Я кивнул. Но промолчал. Морок поднял рюкзак и пошел к парадной.
— Я тебя знаю, — сказал я хрипло ему в спину, — Я тебя видел.
— Ты псих? — спросил он, не оборачиваясь и роясь в рюкзаке в поисках ключей.
— Я тебя видел во сне. Ты мне снишься постоянно.
— Да охуеть теперь! — заявил Морок, — И что мне с этим делать, прикажешь?
— Меня Алекс зовут, — сказал я.
Морок вздохнул. Плюнул, вывалил содержимое рюкзака на подмерзший бетонный пол и принялся за поиски. Початая упаковка чипсов, в которой остался лишь мусор. Блокнот. Нотные листы. Набор гитарных медиаторов. Почему-то опасная бритва, стянутая канцелярской резинкой. Упаковка презервативов. Копался так минут пять в этом и другом хламе. Затем прекратил и сел на задницу. Я все также наблюдал за ним, не двигаясь с места.
— Я ключи потерял, — сказал он мрачно, — Дома никого нет. Денег нет. Жрать хочу.
Я подошел поближе и принялся собирать вещи в его рюкзак.
— Встань, — приказал я, поднимаясь с колен, — Я тут недалеко живу. Пойдем хоть чаем напою или чем покрепче. Поесть тоже найдется.
***
Хорошо, что я жил на соседней улице: идти долго не пришлось. Потому что я ковылял, а не шел. Морок тащился за мной и странно смотрел на меня.
— Ты под кайфом? — спросил он, останавливая меня.
— Нет.
— Тогда что с тобой?
Я вывернулся и пошел вперед.
— Я не сплю, — сказал я.
— Экстремал?
— Можно и так назвать.
— Тебя шатает, — сообщил он, нагоняя меня.
— А то я не знаю, — огрызнулся я в ответ.
Ну вот она — вожделенная парадная! Я достал ключи, прижал электронную фигню к датчику домофона, открыл перед Мороком дверь и сам зашел следом.
— Третий этаж, — сказал я и прислонился к стене.
И, видимо, не просто прислонился, а еще отключился и сполз. Потому что далее я ощущал, как меня бьют по щекам. Я просыпался на какие-то секунды, затем опять отключался. Морок потащил меня на себе на третий этаж.
— Какая дверь?
— А?
— Дверь какая, говорю?! — он уже кричал.
Я потер глаза, отцепился от попутчика, отобрал ослабевшими пальцами у него ключи и пошел к двери.
— Это коммуналка, — сказал я.
— Да похуй, — прокомментировал Морок.
— Ну вот мы и дома…- невесело сказал я, — Не разувайся. Разуешься в комнате. Она вторая слева.
Я открыл дверь и впустил Морока в свой дом. Впустил морок в свой дом. Впустил морок к себе.
— Ничего себе комната! — он присвистнул.
— Ага, немаленькая, — согласился я и уселся на диван, — Сорок квадратов.
Выкрашенные в бордовый стены, белая лепнина на потолке, на стенах плакаты, стикеры, открытки и мои рисунки. Диван, огромная кровать. Три окна в полосатых шторах. Стол с компом. Шкаф с одеждой и несколько полок с книгами. И огромная мамина ваза, в которой стоял букет сухоцветов.
— Хорошая комната. — Морок посмотрел на меня с интересом.
— Раздевайся, — сказал я, сам даже не пытаясь встать и снять с себя куртку.
— Деньги вперед, — произнес Морок с улыбкой.
Я поднял голову.
— Чего?..
— Ну я раздеваюсь, но и ты деньги вперед. Клиент, — и он улыбнулся. У меня отвалилась челюсть. Когда до меня дошло, что это он так пошутил, я засмеялся.
— Алекс, — сказал я, поднимаясь и протягивая руку.
Морок принял рукопожатие.
— Морок.
— Э-э-э-э-э…
— Кликуха, погоняло. Понял?
— А-а, — я кивнул, — А по батюшке тебя как?
Морок скривился и шепотом сказал:
— Рыбников Евгений Владимирович.
— И чем тебе не нравится твое ФИО?
— Не нравится, — отрезал он и сжал губы.
Я смотрел на него в упор: на черные волосы, монгольские скулы и хитрые глаза. Красивое лицо, черт. Он мог бы работать моделью. С такой-то внешностью. Помесь чего-то с чем-то, но вышло интересно. Обаятельно. Я-то сам был серым как мышонок.
Я залез в холодильник, достал пару банок пива и кастрюлю с мясным рагу. Наложил рагу в большущую пиалку и поставил греться в микроволновку.
— Куртку-то сними, — сказал Морок.
Я, наконец, стал раздеваться. Морок тихо засмеялся. Я отдал ему пиво. Он открыл крышку с щелчком, сделал глоток. Я бездумно смотрел в стену.
— Эй! — он помахал у меня перед лицом ладонью, — Ты чего?
— Я не сплю, — повторил я, глядя в лицо Морока, — Шесть суток уже не спал.
— Ты ебнулся? — участливо спросил он.
Я взглянул на него, затем опять ничего не ответил и перевел взгляд на стену.
Микроволновка звякнула, сигнализируя о том, что давай-налетай-лопай. Я поднялся, вытащил пиалку, взял пакет хлеба и ложку, отдал всё это Мороку, а сам завалился на кровать, прямо в одежде.
— Располагайся как дома. Пиво в холодильнике. Еда тоже. Туалет прямо по коридору… — сказал я уже сонно и малоразборчиво.
***
— Какой дурак приведет к себе домой незнакомого парня, а сам завалится спать? Я мог бы тебя обокрасть.
Я приподнялся на локтях и уставился на настольную лампу. Света больше ни от чего в комнате не было.
— Сколько времени? — спросил я охрипшим со сна голосом.
Морок нажал кнопку в смартфоне.
— Почти девять.
— Много я спал?
Морок пожал плечами.
— Не так уж много и скорее недостаточно для того состояния, в котором ты находился.
Он стал собираться.
— Спасибо за еду и пиво. Мне надо идти. А хотя… — он остановился и взглянул на меня, — Пойдем, познакомлю тебя кое с кем.
Я встал, умылся, переоделся, и мы поехали на Сенную, где во дворе-колодце Гороховой скрывался маленький клуб. Тогда-то я и увидел их всех вместе, всех впятером.
И вижу как сейчас.
Светловолосая, но черноглазая Рания — в комбинезоне защитного цвета и в тяжелых армейских ботинках. Два веселых хвостика как у Пеппи Длинныйчулок, но алая и опасная улыбка.
Фобос — белая майка и джинсы, красный ежик волос, подведенные глаза и черная капелька слезы под левым глазом.
Улыбчивый русоволосый Ганди, удобные мягкие рубашки и такие же брюки.
Питерсон — лысеющий, полноватый, в разноцветных футболках с кляксами.
— Рания. Фобос. Ганди. Питерсон, — Морок представил их всех. Рания надула пузырь жевательной резинки и лопнула его.
— Рания — ведущая вокалистка. Но иногда я отбираю у нее это занятие и пою сам, — Морок засмеялся, — Фобос — второй гитарист. Ганди — басист. Питерсон — ударные. А я… Ну, а я всего понемногу.
— Ой не прибедняйся, — сказала Рания, поднимаясь. Голос ее был низким, гортанным. Она обошла Морока со спины, поднялась на цыпочки, убрала мешающие волосы и чмокнула его в шею, оставляя красноватый след помады.
— Он наш фронтмэн, — сообщила она, отстраняясь.
— А все вместе мы «Станция Отчаяние» или «Desperate Station» или «De-Station» — как называют нас чаще всего.
Я слышал о них краем уха, о группе, набирающей популярность. Они пока играли по маленьким клубам, но уже имели неплохой штат верных поклонников. Я слышал о них, но никогда прежде не видел вживую.
Морок ткнул мне в ладонь кружку с пивом и представил меня:
— Это Алекс. Он меня сегодня спас, — улыбнулся, довольный проделанной работой.
Кошка притащила мышонка показать хозяевам: какая она молодец. Похвалите меня.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Кристально ясное понимание одиночества — оно приходит, когда уже всё случилось. Когда уже ничего не изменить. С меня содрали заживо кожу, но я живу, чувствую, пою. Люблю.
Пишу какую-то фигню, которую приказал Андрей Валентинович. На поверку это оказалось очень сложно. Написать о нем. Написать о них всех. Так сложно, что мне нужно отдышаться перед одним словом. Кончик ручки рвет листок и оставляет маленькую синюю кляксу. У меня все пальцы испачканы в чернилах. Бумага всё стерпит. И рукописи не горят.
Сожги мою жизнь, как ты сжег и свою.
Давай, Морок. Надень на меня мешок и задуши меня. Я всё еще жду тебя, моя спина — ждет. Но ты больше не явишься. Больше никогда не явишься. Даже во сне.
***
Я пошел за ним тогда. А как я мог иначе?.. Узнал в толпе и хотел добраться до него, набить ему морду. По совершенно нелепой причине. Он как раз свернул на Восьмую линию, хотел прошмыгнуть во двор, но я ему не дал. Подбежал и толкнул сзади. Он, не ожидавший такого, споткнулся на месте и полетел с очень сочным возгласом вниз, расставив руки. Я засмеялся.
— Твою мать, ты придурок? — спросил Морок, приподнявшись на руках и уставившись на меня.
Я пожал плечами и усмехнулся. Господи, он существует. Этот парень существует. Я не схожу с ума.
— Ты чеканулся? — снова спросил он. Я подошел ближе и подал ладонь, чтоб он поднялся.
Он начал отряхиваться от снега и грязи.
— Ты говорить вообще умеешь?
Я кивнул. Но промолчал. Морок поднял рюкзак и пошел к парадной.
— Я тебя знаю, — сказал я хрипло ему в спину, — Я тебя видел.
— Ты псих? — спросил он, не оборачиваясь и роясь в рюкзаке в поисках ключей.
— Я тебя видел во сне. Ты мне снишься постоянно.
— Да охуеть теперь! — заявил Морок, — И что мне с этим делать, прикажешь?
— Меня Алекс зовут, — сказал я.
Морок вздохнул. Плюнул, вывалил содержимое рюкзака на подмерзший бетонный пол и принялся за поиски. Початая упаковка чипсов, в которой остался лишь мусор. Блокнот. Нотные листы. Набор гитарных медиаторов. Почему-то опасная бритва, стянутая канцелярской резинкой. Упаковка презервативов. Копался так минут пять в этом и другом хламе. Затем прекратил и сел на задницу. Я все также наблюдал за ним, не двигаясь с места.
— Я ключи потерял, — сказал он мрачно, — Дома никого нет. Денег нет. Жрать хочу.
Я подошел поближе и принялся собирать вещи в его рюкзак.
— Встань, — приказал я, поднимаясь с колен, — Я тут недалеко живу. Пойдем хоть чаем напою или чем покрепче. Поесть тоже найдется.
***
Хорошо, что я жил на соседней улице: идти долго не пришлось. Потому что я ковылял, а не шел. Морок тащился за мной и странно смотрел на меня.
— Ты под кайфом? — спросил он, останавливая меня.
— Нет.
— Тогда что с тобой?
Я вывернулся и пошел вперед.
— Я не сплю, — сказал я.
— Экстремал?
— Можно и так назвать.
— Тебя шатает, — сообщил он, нагоняя меня.
— А то я не знаю, — огрызнулся я в ответ.
Ну вот она — вожделенная парадная! Я достал ключи, прижал электронную фигню к датчику домофона, открыл перед Мороком дверь и сам зашел следом.
— Третий этаж, — сказал я и прислонился к стене.
И, видимо, не просто прислонился, а еще отключился и сполз. Потому что далее я ощущал, как меня бьют по щекам. Я просыпался на какие-то секунды, затем опять отключался. Морок потащил меня на себе на третий этаж.
— Какая дверь?
— А?
— Дверь какая, говорю?! — он уже кричал.
Я потер глаза, отцепился от попутчика, отобрал ослабевшими пальцами у него ключи и пошел к двери.
— Это коммуналка, — сказал я.
— Да похуй, — прокомментировал Морок.
— Ну вот мы и дома…- невесело сказал я, — Не разувайся. Разуешься в комнате. Она вторая слева.
Я открыл дверь и впустил Морока в свой дом. Впустил морок в свой дом. Впустил морок к себе.
— Ничего себе комната! — он присвистнул.
— Ага, немаленькая, — согласился я и уселся на диван, — Сорок квадратов.
Выкрашенные в бордовый стены, белая лепнина на потолке, на стенах плакаты, стикеры, открытки и мои рисунки. Диван, огромная кровать. Три окна в полосатых шторах. Стол с компом. Шкаф с одеждой и несколько полок с книгами. И огромная мамина ваза, в которой стоял букет сухоцветов.
— Хорошая комната. — Морок посмотрел на меня с интересом.
— Раздевайся, — сказал я, сам даже не пытаясь встать и снять с себя куртку.
— Деньги вперед, — произнес Морок с улыбкой.
Я поднял голову.
— Чего?..
— Ну я раздеваюсь, но и ты деньги вперед. Клиент, — и он улыбнулся. У меня отвалилась челюсть. Когда до меня дошло, что это он так пошутил, я засмеялся.
— Алекс, — сказал я, поднимаясь и протягивая руку.
Морок принял рукопожатие.
— Морок.
— Э-э-э-э-э…
— Кликуха, погоняло. Понял?
— А-а, — я кивнул, — А по батюшке тебя как?
Морок скривился и шепотом сказал:
— Рыбников Евгений Владимирович.
— И чем тебе не нравится твое ФИО?
— Не нравится, — отрезал он и сжал губы.
Я смотрел на него в упор: на черные волосы, монгольские скулы и хитрые глаза. Красивое лицо, черт. Он мог бы работать моделью. С такой-то внешностью. Помесь чего-то с чем-то, но вышло интересно. Обаятельно. Я-то сам был серым как мышонок.
Я залез в холодильник, достал пару банок пива и кастрюлю с мясным рагу. Наложил рагу в большущую пиалку и поставил греться в микроволновку.
— Куртку-то сними, — сказал Морок.
Я, наконец, стал раздеваться. Морок тихо засмеялся. Я отдал ему пиво. Он открыл крышку с щелчком, сделал глоток. Я бездумно смотрел в стену.
— Эй! — он помахал у меня перед лицом ладонью, — Ты чего?
— Я не сплю, — повторил я, глядя в лицо Морока, — Шесть суток уже не спал.
— Ты ебнулся? — участливо спросил он.
Я взглянул на него, затем опять ничего не ответил и перевел взгляд на стену.
Микроволновка звякнула, сигнализируя о том, что давай-налетай-лопай. Я поднялся, вытащил пиалку, взял пакет хлеба и ложку, отдал всё это Мороку, а сам завалился на кровать, прямо в одежде.
— Располагайся как дома. Пиво в холодильнике. Еда тоже. Туалет прямо по коридору… — сказал я уже сонно и малоразборчиво.
***
— Какой дурак приведет к себе домой незнакомого парня, а сам завалится спать? Я мог бы тебя обокрасть.
Я приподнялся на локтях и уставился на настольную лампу. Света больше ни от чего в комнате не было.
— Сколько времени? — спросил я охрипшим со сна голосом.
Морок нажал кнопку в смартфоне.
— Почти девять.
— Много я спал?
Морок пожал плечами.
— Не так уж много и скорее недостаточно для того состояния, в котором ты находился.
Он стал собираться.
— Спасибо за еду и пиво. Мне надо идти. А хотя… — он остановился и взглянул на меня, — Пойдем, познакомлю тебя кое с кем.
Я встал, умылся, переоделся, и мы поехали на Сенную, где во дворе-колодце Гороховой скрывался маленький клуб. Тогда-то я и увидел их всех вместе, всех впятером.
И вижу как сейчас.
Светловолосая, но черноглазая Рания — в комбинезоне защитного цвета и в тяжелых армейских ботинках. Два веселых хвостика как у Пеппи Длинныйчулок, но алая и опасная улыбка.
Фобос — белая майка и джинсы, красный ежик волос, подведенные глаза и черная капелька слезы под левым глазом.
Улыбчивый русоволосый Ганди, удобные мягкие рубашки и такие же брюки.
Питерсон — лысеющий, полноватый, в разноцветных футболках с кляксами.
— Рания. Фобос. Ганди. Питерсон, — Морок представил их всех. Рания надула пузырь жевательной резинки и лопнула его.
— Рания — ведущая вокалистка. Но иногда я отбираю у нее это занятие и пою сам, — Морок засмеялся, — Фобос — второй гитарист. Ганди — басист. Питерсон — ударные. А я… Ну, а я всего понемногу.
— Ой не прибедняйся, — сказала Рания, поднимаясь. Голос ее был низким, гортанным. Она обошла Морока со спины, поднялась на цыпочки, убрала мешающие волосы и чмокнула его в шею, оставляя красноватый след помады.
— Он наш фронтмэн, — сообщила она, отстраняясь.
— А все вместе мы «Станция Отчаяние» или «Desperate Station» или «De-Station» — как называют нас чаще всего.
Я слышал о них краем уха, о группе, набирающей популярность. Они пока играли по маленьким клубам, но уже имели неплохой штат верных поклонников. Я слышал о них, но никогда прежде не видел вживую.
Морок ткнул мне в ладонь кружку с пивом и представил меня:
— Это Алекс. Он меня сегодня спас, — улыбнулся, довольный проделанной работой.
Кошка притащила мышонка показать хозяевам: какая она молодец. Похвалите меня.
@темы: другое, крестовый поход неудачника