Направленность: Слэш
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
К концу весны кто-то откопал «Неизбежность» на просторах Интернета, и она получила странную известность. Затем попала на радио и стала крутиться там. Быстро поднялась в чартах и оставалась на одном из первых мест. На волне эйфории Морок написал еще две песни, почти одновременно — «Кости» и «Оборотень».
Кости и пепел под гнет.
Кости, ставшие порошком.
Можешь дышать потом словно слепым героином.
Время без смерти гниет,
Кости, сплетая в ком,
Строя последний дом, тому, о чем говорила.
Тихая, тихая боль
В десять-пятнадцать вольт.
Спрятав себя по брови
Зрением в Шамбалу,
Да избежав всех порук,
Помни,
Где-то живет наш бог,
С магнумом наготове.
Убийца-бог во второй раз оказался в его стихах. Наверное, Морок уже ожидал возмездия.
Группа съездила в Москву, где с блеском выступила на фестивале. Я побывал там с ними. На афтерпати мы с Мороком занялись сексом рядом с Фобосом, который обрабатывал сразу двух девочек-фанаток. Девочки смотрели на нас как завороженные. Видимо, им было завидно. Или нет. Бесплатное гей-порно.
Отец видел, что со мной что-то происходит и уговаривал съездить к матери, я всё обещал, что — да, съезжу. Но откладывал поездку до последнего.
Эскизы обложки альбома валялись у меня по всей комнате, я их все, до одного, забраковал. Мне не нравилось ничего. Они не выражали душу группы, душу Морока. Я не мог передать его душу. Она была для меня загадкой, отгадку которой я вроде бы нащупывал, но она всегда ускользала в последний момент.
***
Мы сидели у меня в комнате и пырились в экран, где показывали очередной сериал. Я лежал головой у Морока на коленях, Морок гладил меня по волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Я порядочно оброс, но не стригся, только красил корни.
— Надо встать с дивана, а то у нас начнется деградация личности, — сказал я лениво.
— Не деградация, а революция. Все революции начинаются сидя на жопе.
Я засмеялся.
Он хотел революции, но выбрал слишком радикальные методы. А пока, еще до основного действия, он создавал революцию в моей жизни.
***
Следующий концерт был в Питере, и, конечно, я был там. Морок нацепил перчатки длинной выше локтя и щеголял с голым торсом.
Он не пел на том концерте, оставил все вокальные партии Рании. Не знаю почему. Может, он берег голос.
Только изредка брал микрофон и общался с толпой. В клуб набилась почти тысяча человек, меня оттесняли в сторону, но я держался крепко. Смотрел всё действо, жил им. Гитарные рифы разрывали мое сердце. Любовь добивала меня с одного удара.
Интернет полнился слухами, что лидер группы встречается с парнем. Только люди не знали с кем. Я особо не мелькал. Излишняя шумиха была нам ни к чему. Нас могли подкараулить и избить. А пока, благодаря слухам, у Морока появилось огромное количество девочек-фанаток, которые подсознательно ждали, что Морок начнет кого-нибудь из группы целовать: Фобоса или Ганди. Девочки строили предположения, что, скорее всего, это будет Фобос. Фобос показывал «фак» и уводил в гриммерку очередную девочку, дабы рассеять слухи.
Морок просто смеялся, хохотал, хихикал.
И трахал меня в моей комнате на моей же кровати. Блаженное время, счастливое время, великолепное время. La Belle Epoque.
В один из дней Морок позвал меня в свою тату-студию, достал откуда-то из закромов тоненькое колечко и сказал, что я буду страдать.
Ну да, я страдал. Еще как страдал. Морок обработал колечко, вскрыл упаковку с иглой, на глаз сделал прокол, оттянув мою нижнюю губу. Я смотрел на него бешеными глазами, но я доверял ему. Он быстро вставил колечко и закрепил его. У меня слезы полились из глаз.
Морок достал какой-то тюбик с обезболивающим и сказал часто смазывать.
— Ты чудовище, — сказал я, промямлив.
— Пирсинг «эшли», — произнес Морок, не слушая меня, — обычно ставят девочкам. Но ты моя девочка, так что теперь будешь ходить с колечком.
— Я твоя… что? — задохнувшись, спросил я.
— Девочка.
— Ебись конем, — сказал я и встал.
— Ну не злись.
— Теперь я буду ходить с девчачьим пирсингом.
— Ну ты же сам дался.
— И теперь злюсь на себя.
Морок криво улыбнулся и раскрыл объятия. Я подошел к нему. Он взял мое лицо в ладони и легонько поцеловал.
— Ты становишься таким потрясающим, — сказал он, — Я видел в тебе это изначально. Но скрытое. А теперь ты сбросил бесцветную обертку и стал самим собой.
— Или созданным тобой. Созданным таким, каким хотел ты, — проговорил я.
— Посмотри на себя. — Морок развернул меня к большому зеркалу, что висело на стене, — Посмотри на себя внимательнее. Что ты видишь?
Я видел парня с длинными светлыми волосами, с проколами в ушах, колечком в губе. Синие глаза и темные брови.
— А ты что видишь? — спросил я.
— Вижу красоту, — сказал Морок и обнял меня сзади за плечи.
***
Я всё-таки съездил к матери, и она, увидев меня, чуть не упала замертво.
— Что ты с собой сделал?
— Вылупился из яйца, — сказал я и криво — не своей улыбкой — улыбнулся.
— Саша.
— Бесы такие классные, мама. Они — мои друзья, мое войско.
Мама перекрестила меня и сказала, чтоб я берег себя.
Я себя берегу, как могу. Но свое сердце я уже отдал, отдал еще несколько месяцев назад.
И я так счастлив — не иметь пустого сердца, его тоненьких бумажных, как у китайского фонарика, створок, теперь в этом фонарике живет чужой огонь, и чужие руки меня обнимают по ночам. Я счастлив, мама. Счастлив, как никогда не был ранее.
@темы:
другое,
крестовый поход неудачника