Направленность: Слэш
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Мы кое-как привели себя в порядок и дошли до квартиры, прошмыгнули в ванную, чтоб отмыться, посмеиваясь и толкаясь боками.
— У меня будут брюки мокрые, — произнес я и привалился к стене, обложенной белым кафелем.
— У тебя теперь всегда будут брюки мокрыми, — сказал в ответ Морок с кривой улыбкой.
Я посмотрел на него.
— Сука, — пробормотал я.
— Жалеешь?
— Нет. Ни за что. Но ты выматываешь меня.
— О, я это люблю, — проговорил он и открыл дверь, чтоб выйти, — Пойдем?
— Я еще побуду здесь. Минутку.
— Ну, бывай.
Бывай. Я буду, куда я денусь. Теперь уже не отмотать назад ничего, теперь уже всё сделано, я смирился и принял, я есть в этой реальности, я люблю ее. Моя любовь, такая неровная, не гладкая, моя любовь-дорога, колея, ползти мне по ней и на пузе, в соплях и в крови. Как страшно, Господи, как страшно. Как вдохновляюще и прекрасно.
Рания пролезла в ванную.
— Я уже выхожу, — сказал я.
— Погоди.
Я посмотрел на нее. Она на меня — в ответ.
— Вы трахались, — сказала она.
— Ну да.
— Он с тобой играет.
— Пусть.
— Он не человек, Алекс. К нему нельзя подходить с человеческими мерками.
— Пусть, — снова повторил я, уже медленнее, — Ты пытаешься меня отговорить? Поздно.
— Пытаюсь тебя предупредить не ввязываться и вернуться в свою жизнь, где нет его. Пока еще можно.
— Спасибо за совет, но он ни к чему, — проговорил я, начиная закипать.
Она взяла меня за локоть, чтоб я притормозил.
— Он не человек. Он сломает тебя. Как ломал прочих до тебя.
— А тебе-то что? — сказал я уже со злостью и вырвал локоть.
— Я могла бы дать тебе намного большее.
— Ах, в этом всё дело? Да? Два пидора потрахались, но прибежала баба и решила забрать себе то, на что положила глаз? Так вот, дорогая, я тебе ничего не обещал. Никогда. И мне не нужно от тебя ничего. Никаких советов, никакой возможности отношений. Я не хочу ничего с тобой. Я хочу с ним. Хочу — всего. Всего, что он может дать. Даже если мне придется за это драться до крови, — я остановился, чтоб отдышаться, — Больно? Обидно?
Рания медленно покачала головой.
— Меня это не задевает. Но я беспокоюсь о тебе. Потому что, — она наклонился к моему лицу, очень близко, — Потому что были другие и до тебя. И я видела, что с ними случилось. Они умирали или попадали в психушку.
Я нервно засмеялся.
— Я не другие. Не настолько слаб, — я отодвинул ее в сторону и открыл дверь, — Бывай.
Настроение она мне испортила на отлично. Эйфория после дрочки сошла на нет. Теперь я хотел только лечь на кровать и отвернуться к стене, что и сделал. Забрался на кровать в нише и накрылся одеялом. Сердце билось как бешеное. Чертова Рания. Предупрежден, значит вооружен? Но я предпочитаю быть слепым и без всякого знания о других, кого Морок трахал. Они были до меня, а я есть сейчас.
Господи, какой я глупый был. Невероятно глупый.
***
Когда все убрались по домам, Морок забрался ко мне и дотронулся до меня ладонью.
— Алекс.
— Я не сплю.
— Ты в порядке?
Я повернулся к нему.
— Вполне. Просто слишком насыщенный день был.
Морок издал смешок.
— Это точно.
— Записываете альбом? — спросил я через некоторое время.
Морок кивнул.
— Нарисуешь нам обложку? Я видел твои рисунки. Очень круто. Очень.
— Для меня это очень большая честь. И я боюсь, что не потяну. Но я попробую.
— Я буду рад, — проговорил Морок и легонько погладил меня по щеке. Затем поцеловал.
***
Какие-то вещи запоминаются сильнее всего, врезаются в память. Случайно оброненная фраза, запах, солнце, выглянувшее из-за тучи, поездка в ночном автобусе, когда ты понял, что — всё, дороги обратно нет, всё изменилось. Я ехал отвозить документы по некоторым делам отдела, обычная дорога на «семерке», вывернувшей с Васьки на Невский и дальше на Суворовский.
Я стоял и смотрел на проскальзывающий мимо город, схваченный морозом и лучами солнца. Солнце дарило мне улыбки сквозь тучу. В плеере играли «Radiohead» — «All I need». Водораздел. Мое утлое суденышко потопит, я знал, но я смирился, я был к этому готов.
Лучики в уголках его глаз, когда он улыбался. Его забота обо мне — обо мне так никто не заботился. Я чувствовал себя ребенком рядом с ним, умудренным опытом. Я любил его.
Но он вряд ли меня любил. Рания была права: он не человек.
Во всех текстах его песен, в тех, которые уже есть и в тех, которые будут, не было меня, ни слова обо мне. Ни тогда, ни сейчас, ни потом. А был только он сам. Всё его темное, подчас чудовищное естество. О чем-то ведь это должно было говорить.
Я был слеп, как бывают слепы сумасшедшие, застигнутые своим безумием, варящиеcя в нем, до ободранных костей, и мясо скукоживается и сползает кусками.
Обглодай меня, сожри меня всего. Не оставь от меня ничего прежнего. Вылепи меня заново, как голема.
Пусть я буду лишь наполовину жив. Я обещаю быть послушным.
***
Он пришел ко мне через несколько дней. Какой-то расстроенный, по неясной причине, сдерживающий в себе гнев, но руки у него тряслись. Пришел ко мне с гитарой и с грохотом свалил ее в угол.
— Разьебешь гитару-то, — сказал я.
— Похер, — ответил Морок и уселся на диван, в плаще и в грязных ботинках.
— Разденься.
Он меня проигнорировал.
— Нас выгнали из студии записи, — сказал он тихо.
— Как?..
— А вот так. Мы им денег должны, денег у нас не хватает. На аренду. Теперь опять искать студию. Записанное буду сводить сам на ноуте.
— Бред какой-то.
Морок согласно кивнул и стал расстегивать плащ. На нем оказалась та же белая рубашка, которую я видел в одну из попоек. Белая рубашка и сиреневый, с блеском, галстук. Было странно его видеть в официальной одежде. Он снял плащ и кинул его на пол. Я поднял плащ и повесил его на вешалку на стене.
— Иди сюда, — сказал Морок.
Я покорно подошел.
Морок взялся за шлейки моих брюк, провел пальцами по поясу, стал расстегивать ширинку.
— Когда злой, то хочется секса? — спросил я нервно, — Не лучшая идея. Лучше тебе что-нибудь выпить. У меня есть водка.
Я хотел сделать шаг назад, но Морок удержал меня, крепче вцепившись.
Он снял галстук одной рукой, поднялся, завязал мне глаза этим галстуком — всё также, не говоря ни слова.
— Прекрати, — сказал я.
— Чш-ш-ш-ш. Расслабься.
Стянул с меня брюки и дотронулся до моего члена. Стал добиваться, чтоб у меня встал.
Затем, судя по звуку, снял с себя ремень и стянул сзади мои запястья.
— Бля.
— Чш-ш-ш-ш, — повторил он, — Ни слова.
Он задрал на мне майку и осторожно провел кончиками пальцев сверху вниз. Снял с себя джинсы и прикоснулся сзади членом, медленно — поясница, скованные руки, задница, от смазки остался след. Дыхание у меня перехватило. Затем взялся руками за мой член и двигал, пока я не кончил и не привалился в изнеможении к Мороку, он удержал меня.
— Тихо. Не падай.
— Ты блядский, — сказал я.
Морок хихикнул.
***
Через неделю Морок лишил мою задницу девственности.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Мистика, Повседневность, POV, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание:
Он может путешествовать в чужие сны и пока еще не знает об этом. Он - простой парень, но жизнь сведет его с непростой пятеркой друзей, которые являются участниками известной рок-группы. Но это будет только их оболочка, декорации, которые они выстраивают вокруг себя. Кто они на самом деле? Он узнает всё, но позднее, что навсегда изменит его жизнь.
читать дальше
Мы кое-как привели себя в порядок и дошли до квартиры, прошмыгнули в ванную, чтоб отмыться, посмеиваясь и толкаясь боками.
— У меня будут брюки мокрые, — произнес я и привалился к стене, обложенной белым кафелем.
— У тебя теперь всегда будут брюки мокрыми, — сказал в ответ Морок с кривой улыбкой.
Я посмотрел на него.
— Сука, — пробормотал я.
— Жалеешь?
— Нет. Ни за что. Но ты выматываешь меня.
— О, я это люблю, — проговорил он и открыл дверь, чтоб выйти, — Пойдем?
— Я еще побуду здесь. Минутку.
— Ну, бывай.
Бывай. Я буду, куда я денусь. Теперь уже не отмотать назад ничего, теперь уже всё сделано, я смирился и принял, я есть в этой реальности, я люблю ее. Моя любовь, такая неровная, не гладкая, моя любовь-дорога, колея, ползти мне по ней и на пузе, в соплях и в крови. Как страшно, Господи, как страшно. Как вдохновляюще и прекрасно.
Рания пролезла в ванную.
— Я уже выхожу, — сказал я.
— Погоди.
Я посмотрел на нее. Она на меня — в ответ.
— Вы трахались, — сказала она.
— Ну да.
— Он с тобой играет.
— Пусть.
— Он не человек, Алекс. К нему нельзя подходить с человеческими мерками.
— Пусть, — снова повторил я, уже медленнее, — Ты пытаешься меня отговорить? Поздно.
— Пытаюсь тебя предупредить не ввязываться и вернуться в свою жизнь, где нет его. Пока еще можно.
— Спасибо за совет, но он ни к чему, — проговорил я, начиная закипать.
Она взяла меня за локоть, чтоб я притормозил.
— Он не человек. Он сломает тебя. Как ломал прочих до тебя.
— А тебе-то что? — сказал я уже со злостью и вырвал локоть.
— Я могла бы дать тебе намного большее.
— Ах, в этом всё дело? Да? Два пидора потрахались, но прибежала баба и решила забрать себе то, на что положила глаз? Так вот, дорогая, я тебе ничего не обещал. Никогда. И мне не нужно от тебя ничего. Никаких советов, никакой возможности отношений. Я не хочу ничего с тобой. Я хочу с ним. Хочу — всего. Всего, что он может дать. Даже если мне придется за это драться до крови, — я остановился, чтоб отдышаться, — Больно? Обидно?
Рания медленно покачала головой.
— Меня это не задевает. Но я беспокоюсь о тебе. Потому что, — она наклонился к моему лицу, очень близко, — Потому что были другие и до тебя. И я видела, что с ними случилось. Они умирали или попадали в психушку.
Я нервно засмеялся.
— Я не другие. Не настолько слаб, — я отодвинул ее в сторону и открыл дверь, — Бывай.
Настроение она мне испортила на отлично. Эйфория после дрочки сошла на нет. Теперь я хотел только лечь на кровать и отвернуться к стене, что и сделал. Забрался на кровать в нише и накрылся одеялом. Сердце билось как бешеное. Чертова Рания. Предупрежден, значит вооружен? Но я предпочитаю быть слепым и без всякого знания о других, кого Морок трахал. Они были до меня, а я есть сейчас.
Господи, какой я глупый был. Невероятно глупый.
***
Когда все убрались по домам, Морок забрался ко мне и дотронулся до меня ладонью.
— Алекс.
— Я не сплю.
— Ты в порядке?
Я повернулся к нему.
— Вполне. Просто слишком насыщенный день был.
Морок издал смешок.
— Это точно.
— Записываете альбом? — спросил я через некоторое время.
Морок кивнул.
— Нарисуешь нам обложку? Я видел твои рисунки. Очень круто. Очень.
— Для меня это очень большая честь. И я боюсь, что не потяну. Но я попробую.
— Я буду рад, — проговорил Морок и легонько погладил меня по щеке. Затем поцеловал.
***
Какие-то вещи запоминаются сильнее всего, врезаются в память. Случайно оброненная фраза, запах, солнце, выглянувшее из-за тучи, поездка в ночном автобусе, когда ты понял, что — всё, дороги обратно нет, всё изменилось. Я ехал отвозить документы по некоторым делам отдела, обычная дорога на «семерке», вывернувшей с Васьки на Невский и дальше на Суворовский.
Я стоял и смотрел на проскальзывающий мимо город, схваченный морозом и лучами солнца. Солнце дарило мне улыбки сквозь тучу. В плеере играли «Radiohead» — «All I need». Водораздел. Мое утлое суденышко потопит, я знал, но я смирился, я был к этому готов.
Лучики в уголках его глаз, когда он улыбался. Его забота обо мне — обо мне так никто не заботился. Я чувствовал себя ребенком рядом с ним, умудренным опытом. Я любил его.
Но он вряд ли меня любил. Рания была права: он не человек.
Во всех текстах его песен, в тех, которые уже есть и в тех, которые будут, не было меня, ни слова обо мне. Ни тогда, ни сейчас, ни потом. А был только он сам. Всё его темное, подчас чудовищное естество. О чем-то ведь это должно было говорить.
Я был слеп, как бывают слепы сумасшедшие, застигнутые своим безумием, варящиеcя в нем, до ободранных костей, и мясо скукоживается и сползает кусками.
Обглодай меня, сожри меня всего. Не оставь от меня ничего прежнего. Вылепи меня заново, как голема.
Пусть я буду лишь наполовину жив. Я обещаю быть послушным.
***
Он пришел ко мне через несколько дней. Какой-то расстроенный, по неясной причине, сдерживающий в себе гнев, но руки у него тряслись. Пришел ко мне с гитарой и с грохотом свалил ее в угол.
— Разьебешь гитару-то, — сказал я.
— Похер, — ответил Морок и уселся на диван, в плаще и в грязных ботинках.
— Разденься.
Он меня проигнорировал.
— Нас выгнали из студии записи, — сказал он тихо.
— Как?..
— А вот так. Мы им денег должны, денег у нас не хватает. На аренду. Теперь опять искать студию. Записанное буду сводить сам на ноуте.
— Бред какой-то.
Морок согласно кивнул и стал расстегивать плащ. На нем оказалась та же белая рубашка, которую я видел в одну из попоек. Белая рубашка и сиреневый, с блеском, галстук. Было странно его видеть в официальной одежде. Он снял плащ и кинул его на пол. Я поднял плащ и повесил его на вешалку на стене.
— Иди сюда, — сказал Морок.
Я покорно подошел.
Морок взялся за шлейки моих брюк, провел пальцами по поясу, стал расстегивать ширинку.
— Когда злой, то хочется секса? — спросил я нервно, — Не лучшая идея. Лучше тебе что-нибудь выпить. У меня есть водка.
Я хотел сделать шаг назад, но Морок удержал меня, крепче вцепившись.
Он снял галстук одной рукой, поднялся, завязал мне глаза этим галстуком — всё также, не говоря ни слова.
— Прекрати, — сказал я.
— Чш-ш-ш-ш. Расслабься.
Стянул с меня брюки и дотронулся до моего члена. Стал добиваться, чтоб у меня встал.
Затем, судя по звуку, снял с себя ремень и стянул сзади мои запястья.
— Бля.
— Чш-ш-ш-ш, — повторил он, — Ни слова.
Он задрал на мне майку и осторожно провел кончиками пальцев сверху вниз. Снял с себя джинсы и прикоснулся сзади членом, медленно — поясница, скованные руки, задница, от смазки остался след. Дыхание у меня перехватило. Затем взялся руками за мой член и двигал, пока я не кончил и не привалился в изнеможении к Мороку, он удержал меня.
— Тихо. Не падай.
— Ты блядский, — сказал я.
Морок хихикнул.
***
Через неделю Морок лишил мою задницу девственности.
@темы: другое, крестовый поход неудачника